Корфу
- Или же Керкира, если по-гречески
– Какие же у греков грубые черты лица! – удивилась моя ассистентка.
– Не грубые, а классические, – поправил я. Всё-таки, эти черты я наблюдаю в зеркале каждый день, будучи на одну восьмую греком по прабабкиной линии.
Эта поездка была экспериментальной: наш коллектив знакомился с греческой культурой и отдыхал, а я знакомился – и пытался работать. Благо, для этого, помимо ноутбука и железной выдержки, мне нужен всего-то-навсего хороший интернет.
На Корфу местность гористая, поэтому в ходу небольшие автомобильчики, и Nissan Micra выглядит полноразмерным джипом, а местные водители умеют парковаться и разъезжаться без всяких приборов почти впритык. Движение – правостороннее, что для острова даже как-то странно.
Отрабатывая манёвр парковки, мы зарулили к самого простецкого вида гиросной. Гирос – это греческая разновидность шуармы, только без лаваша (его подают отдельно от начинки); обычно сервируется с картошкой-фри. Вот, и этого гироса мы наелись так, что потом долго вспоминали, сглатывая слюнки. Оказалось, что наша официантка прибыла сюда из Минвод и давно хорошо освоилась. По её словам, выучить греческий – пара пустяков.
Поскольку с нами был младшенький, мы ограничили свой ночлежный план четырьмя равноудалёнными отелями, чтобы из этих опорных пунктов совершать стремительные наезды на ничего не подозревающих туземцев с их достопримечательностями.
Первым таким пунктом была Дассия (что по-русски означает нечто вроде дачи, но это неточно). С отелем нам повезло, поскольку он имел собственный пляж с индивидуальным видом на Албанию. Когда мы с младшеньким на надувном кругу отправлялись к противоположному берегу, старший научный сотрудник, по совместительству бабушка, очень переживала и тоже махала руками, только в не в воде, как мы, а в воздухе, до тех пор, пока мы со своей песенкой «У нас в Албании!» не разворачивались обратно.
Отель отделан мрамором, дающим приятную прохладу, а на территории растут оливы, смоква, алыча и виноград, причём всех посетителей виллы встречает предупреждающая надпись: «Внимание! Фрукты опасны для жизни!». Я, конечно, не настолько доверчив и всего, кроме оливок, попробовал. А то, что затем испытал в животе лёгкое недомогание, так это, уверен, не из-за фруктов, а, скажем, из-за акклиматизации.
Ещё одно развлечение – уходить с виллы и гулять вдоль дикого морского берега. Дикий он, конечно, относительно. Сначала идёшь вдоль подпорной стены, потом вдоль забора, и только затем и вдоль скал. Кое-где приходится смещаться в воду с риском намочить рюкзак.
Вот крестьянин преклонных лет, оставив неподалёку тележку, собирает принесённые морем коряги. Идиллическая картина, только не хотелось бы на старости лет промышлять тем же. Тележка стоит на тропинке. Я, ссадив младшенького с плеч, решаю углубиться в незнакомый сухопутный мир.
Тропинка, постепенно превращаясь в грунтовую дорогу, ведёт через сосновый лесок мимо заброшенного дома, рядом с которым ржавеет грузовик, а вокруг всё заросло ежевикой. Надо сказать, что в наших краях ежевичный сезон к сентябрю обычно проходит, а тут хоть вёдрами собирай. В такой ситуации мы, предоставленные сами себе, то есть мне, не могли не застрять. Я ещё удивлялся, отчего это наши дамы проявляют столь небывалое спокойствие и не звонят, а потом вспомнил, что все телефоны унёс с собой.
Обратно было решено идти посуху. Ежевичные заросли кончились, и дорога давалась легко. Где-то в районе домика на сваях, из-за которого идя по морю часа два назад приходилось подтягивать рюкзак повыше, обнаружилась предупреждающая табличка о злых собаках, потом послышался лай, а затем показались и сами они. С собаками я обычно легко нахожу общий язык, даже за границей. Но тут звери были за забором, и пообщаться не пришлось.
Интернет в отеле оказался скверным. То есть, его хватало для бытовых нужд, но во время переговоров по рабочим вопросам приходилось переподключаться, переходить на мобильную связь и обратно, и всё равно проще было потом написать письмо.
Еду покупали в магазинах и по дороге на овощных раскладках. Цены, надо сказать, несколько выше нам привычных; кроме того, не все продукты для младшенького одинаково полезны; более того, мы ведь здесь впервые, и всё изучаем, так что в одно из посещений овощного базарчика я наблюдал, как наш старший научный сотрудник нюхала огурцы. Видимо, не понимая сложности исследовательской задачи, озадаченные торговцы с выражением искреннего сострадания на лице угостили даму персиком.
Проведя так несколько дней, мы перебрались в Барбати.
Барбати
В отличие от мраморных палат, здесь нам попались чуть ли не фанерные домики, хоть и с кондиционером. Толку от этого прогрессивного приспособления было немного, и я предпочитал работать в тени старых олив, устроившись со своим ноутбуком на широком гамаке.
В Греции нет недостатка в камнях. Под террасой домика навалены глиняные черепки – вряд ли древнегреческие, скорее принадлежащие недавним постояльцам из текущего исторического периода.
На пляже встречается много итальянцев, особенно итальянок. Среди последних, если не путаю, мне часто попадались представительницы какой-то особенной человеческой породы: с удлиненными конечностями и удивительно маленькой головой – не больше, чем у пуделя. А некоторые туристы носили белые облегающие плавки демонстративной анатомической формы – уж не знаю, какая здесь связь, но она определённо есть.
Интернет был отвратительным. Экспериментальным путём я установил, что он в равной степени плох что в номере, что около администрации, что на гамаке, причём не работали толком ни WiFi, ни мобильное соединение. Над селением нависают горы – дело, видимо, в этом, но, однако же, в одном месте интернет работал так, что по телу разливались волны удовольствия – в ресторане «Лорд Байрон».
Проведали мы об этом заведении от семейства, отдыхавшего на Корфу уже в седьмой раз, а конкретно в этих домиках – в шестой. Люди изъездили остров вдоль и поперёк, и, по их выражению, конкретно сюда – тянет, а в другие места – нет. С их подачи мы узнали, что питаться надо исключительно в «Байроне», а там обязательно брать баранью ногу. Ну, мы и брали, а ещё, извините за кулинарные подробности, знакомились с такими блюдами как сувлаки (шашлычки на палочках), гемиста (перец, фаршированный по-вегетариански) и мусака. Последняя, полагаю, в представлениях не нуждается, но вообще это запеканка из баранины и баклажанов с сыром, причём не могу не сказать, что её домашний вариант, сварганенный из чего попало на базе картошки и грибов, лично мне нравится больше оригинала.
Рассчитываться карточками в ресторанах здесь принято на кассе, т.к. мобильных терминалов на остров, похоже, ещё не завезли. Дядечка, сидевший за кассой, был довольно тучен, но так хорошо управлялся с чеками, что мне подумалось: а ведь если отбросить всё лишнее, то там, под несколькими слоями жира, можно обнаружить того же кассира, только стройного, даже изящного.
Впрочем, в ресторанах мы столовались не всегда, бывали и самодельные завтраки, и даже обеды. Как-то раз наша старшая научная сотрудница занималась экономией бюджета на кухне, совмещая готовку со своими биохимическими опытами на правах кулинарного завлаба. Я, по обыкновению, занятый разными важными делами, внезапно слышу: «А-а-а!»
Обычно научные сотрудники, особенно старшие, формулируют свои мысли яснее, однако в ответ на мой уточняющий вопрос послышались одни междометия. Это заставило меня оторваться от компьютера и прибежать посмотреть, что же способно вывести из себя йога второй категории, помимо вашего покорного слуги.
Пока я перемещался через дверь, к междометиям добавилось слово «пожар», и вот я вижу нашего дипломированного кондитера с глазами, выходящими из орбит.
– Где пожар? – спрашиваю.
– Был! – отвечают круглые глаза, – и пламя до потолка!
Нет оснований не верить на слово человеку с раскалённой сковородой, и я поспешил согласиться. Но потолок был девственно-чист – ему, как и всем нам, сильно повезло. А с оливковым маслом мы больше не экспериментировали.
Пляж Барбати следует признать лучшим на острове. Здесь не только чистейшая вода, в которой всё видно и без маски, но есть ещё и особенные рыбки, принимающиеся за бесплатный пиллинг ваших ног и всего того, что вдруг решило постоять на месте. Поэтому народ без остановки прыгает, плавает и радуется.
Вода в море была настолько чистой, что лично мне после неё было достаточно всего лишь ополоснуться под уличным душем – и работать, работать, работать. Впрочем, спустя некоторое время ассистентка поинтересовалась, не пришло ли время возобновить практику мытья с шампунем, хотя бы начать с головы. Я заметил, что эксперимент продвигается успешно, и было бы жаль прервать единение с природой в паервую же неделю. На это мне сообщили, что тогда и спать лучше на улице, а в домик меня таким больше не пустят. Что может противопоставить человек такой нечеловеческой жёсткости? Ничего, и я помылся.
Пелекас
Посидишь у моря – захочешь в горы. Есть на Корфу городок с отелем вершине, где размещена ударная местная достопримечательность – так называемый Трон кайзера. Что за кайзер и почему здесь его трон, я выбросил из головы сразу же по ознакомлении, ведь всё это и так есть на внешних носителях, но вид открывается на три моря, и встречать закаты сюда приезжают специально.
Мы же на правах постояльцев с младшеньким всюду разгуливали и даже слегка регулировали человеческий поток, понарошку закрывая на настоящую железную цепь кованые ворота от аллеи, ведущей к смотровой площадке.
На завтраки слеталось множество ос. Чтобы как-то их отогнать, персонал заботливо выставлял на каждый столик по блюдцу с отработанным молотым кофе, поджигая и заставляя дымить. Ос это не столько отгоняло, сколько сбивало с толку, но запах и вид кофейных курений, стоит об этом вспомнить, до сих вызывают у меня лёгкое умственное опустошение.
Старый отель не чужд и просветительским идеям: в нижнем этаже размещается библиотека, где, кстати говоря, можно найти не только множество книг на греческом, но и самый лучший интернет. К сожалению, погрузиться в литературу мне не позволяло весьма ограниченное знакомство с этим классическим языком пределами школьного курса математики. Впрочем, его хватило, чтобы из надписи в туалете понять, что хартия – это просто бумага.
Более серьёзные вылазки мы делали, периодически спускаясь к лежащему у наших ног побережью. Было тут и путешествие к пляжу, куда можно добраться только по хребту горы пешком, и грот влюблённых (я, правда, проплыл через него в одиночестве, зато два раза), и фантастические виды отвесных скал, похожих на слоёный сланцевый пирог.
Как-то, возвращаясь с относительно отдалённой местности, где было не только море с нудистами, но и озеро с крабами, голубыми в хорошем смысле, уже в горах мы проезжали через невероятно привлекательную таверну: в вечерней мгле она сияла огнями, будто круизный корабль, и публика заразительно веселилась. Нам бы выйти и зайти, но в желудке у каждого и так было по горшочку жаркого, так что мы, немного погодя, решили сюда непременно вернуться. На следующий день.
Казалось бы, чего проще? Поехать в ту же сторону, по той же дороге... Однако ничего похожего на вчерашнее буйство ночной жизни не наблюдалось: одни только тесные домишки в два этажа, на улочках – мрачноватые старики, а выставленные на улицу столики – настолько замызганные, что и останавливаться нет никакого желания. Так мы проехали несколько селений и, не найдя ничего подходящего, решили свериться с трип-эдвайзером. Тот, заставив нас немного попетлять по серпантину, вывел на таверну, где, может, вечером и хорошо, но днём, увы, совершенно безлюдно – если не считать скучающего входа официанта и, если заглянуть внутрь, спящую прямо на столе повариху.
Менее спонтанные поездки приносили больше толку. Сидя на террасе и глядя на публику, заходящую в заведение с только что пришвартованного катера, я осознал, что есть и такой тип безответственного времяпровождения, как путешествие из бухточки в бухточку, от таверны к таверне, и наверняка существуют места, куда иначе как на яхте и не доберёшься.
Хоть греки и знатные мореплаватели, но они не помешали венецианцам здесь когда-то высадиться и построить город. Что там, Керкира теперь – столица острова, и гулять по ней – одно удовольствие. Да и остров по-гречески так и называется.
Архитектура столицы напоминает Венецию с Флоренцией, это же касается и проблем с парковкой. Однажды мы припарковались на таком удалении от центра, что потом долго разыскивали автомобиль, всем дружным коллективом периодически ругая неточный навигатор и невнимательность вашего покорного слуги – за исключением разве что младшенького, который беззаботно сидел на папиных плечах и распевал «У нас в Албании», аж пока при посадке в машину не треснулся головой.
Агиос Гордиос
Последним нашим отелем была вилла «Феакия», отдельной особенностью которой были большие железные ворота рядом с крутым серпантинистым спуском. При движении вниз машины чуть не влетали в эти ворота, а при подъёме – через одну пробуксовывали и свистели покрышками об асфальт. Одна дама как-то не рассчитала сил, и её автомобильчик покатился вниз, съехал в кювет и едва не перевернулся. Тут же собрались советчики, поучаствовал и я, но обошлось без травматизма.
Завтраки мы готовили сами (силами бабушки), для чего предварительно запасались провизией в магазинах. В местных магазинчиках ассортимент сугубо курортный, да и обслуживание... Видимо, владельцы, конечно же, рады тебя видеть у себя в гостях, но, честно говоря, не очень-то и звали. Так что ассистентка использовала навыки эпистолярного жанра и механизм отзывов «Трип-эдвайзера» как психологический громоотвод, а за продуктами питания мы ездили в Керкиру.
По дороге здесь встречается множество благозвучных, но ничего не говорящих топонимов вроде Ипсоса, из которых наверняка кое-что позаимствовал Джордж Мартин для своей «Игры престолов». А у супермаркета мне однажды встретился довольно колоритный дядечка в лохмотьях, смахивающий бородой на одного моего знакомца, которому борода понадобилась наряду с костюмом-тройкой для солидности, так необходимой на новой должности технического директора. Пока я с младшеньким дожидался наших дам, дядечка разговаривал с прохожими, птицами и собакой, громко произнося что-то непонятное на своём мелодичном языке, подобный борхесовскому Одиссею; он ел сардельку и на вид был счастливее всех вокруг.
Как-то раз мы заехали в монастырь, где монахи жили натуральным хозяйством (ну и туристами, понятно), и можно было сфотографировать гусей. Я крутил камеру и так, и сяк, пытаясь одновременно просунуть объектив через решётчатый забор и не быть укушенным зазаборными обитателями, но потом подумал, что гусь – не такая уж редкая птица, и переключился на котиков.
Пляж у нашего городка была протяжённым и многолюдным. Где люди, там и еда; где еда, там объедки, а где объедки, там и осы. Здесь, по сравнению с террасой у «трона кайзера», их концентрация меньше, но количество – больше. Полагаю, защитники животных не сильно расстроятся от того, что однажды я заживо засыпал песком штук пять ос, поедавших дохлую рыбку. В поисках места для купания я предпочитал уйти подальше – впрочем, не доходя до самого края, оккупированного нудистами. Не такой уж я и грек, чтобы водить туда детей и женщин.
Накануне отъезда мы с младшеньким наскоро зашли в море для прощального окунания. Обсуждая очередной несбыточный план побега в Албанию, я заметил приближение неопознанного плавающего объекта в розовой шапочке. Вскоре объект заговорил женским бальзаковским голосом: «Услышала русскую речь и не могла не подплыть!» Оказалось, что дама вдали от родины отдыхает уже второй день, и её переполняют чувства. Мы приятно пообщались, обоюдно поделившись ненужными в других обстоятельствах знаниями, а когда мне всё же удалось распрощаться, то вдогонку мне донеслось: «Привет России!»
Так что, пользуясь случаем, передаю.
А младшенький до сих пор, когда решительно встаёт из-за стола с твёрдым намерением больше ничего не есть, говорит: «Спасибо, эвхаристо!»