ДОБЛЕСТНЫЙ РЫЦАРЬ КУЗЬМЕНГО
Придя с репетиции самодеятельного театра при райсобесе, Кузьменго прилёг на скрипящий диван отдохнуть и незаметно для себя погрузился в сказочно яркий сон. Клавдия Прокофьевна, ещё час назад неуклюже игравшая леди Ровену, во сне помолодела, постройнела, перестала хромать и вообще несказанно преобразилась. Это весьма взволновало утомлённого "доблестного рыцаря", поскольку наяву престарелый холостяк подумывал иногда о том, что неплохо бы Клавдию Прокофьевну, как бы это выразиться, сводить, что ли, в кино, а теперь... Теперь леди Ровена смотрела на него многообещающим взглядом, прислонялась вплотную и страстно шептала: - Я люблю тебя, Кузьменго!
- Клава, но как же Порфирий Аристархович? - на всякий случай поинтересовался он, от неожиданности сдерживая бурный натиск своей возлюбленной.
Однако леди Ровена только ухмылялась, облизывалась языком и заставляла скрипеть пружинами встревоженный диван. Она легонько, как это могут делать только представительницы слабого пола, пробежалась кончиками пальцев по засаленному вороту опрокинутого навзничь холостяка и ещё раз прошептала: - Я люблю тебя, Кузьменго!
Не найдя, что на это возразить, он со всем свойственным ему мужеством счёл разумным отдаться вожделенным ласкам. Впрочем, в ласках этих вскоре обнаружился довольно ощутимый изъян: леди отчего-то семенила пальцами именно в тех местах, где было уж очень щекотно; терпеть можно было до поры - до времени, но когда она решила просунуть язык под майку, стало совсем невмоготу. И Кузьменго проснулся.
Он открыл глаза, но под рубашкой ещё шевелились остатки сна. - Ах! - Вдруг скрипнул он диваном, - Проклятье!..
Вскочив и принявшись лихорадочно себя отряхивать, схватив тапок в руку, он не унимался. - Вот ведь, - пробормотал он, - какая мерзость! - и резво, насколько мог, погнался за тараканом.
13 июня 2007